Не чморись!
Спасение
Хочу умереть И снова родиться Сосной на вершине В мир божий явиться. Внимательным быть. Бога познать Остановиться И не дышать Зачем ты живешь? Зачем ты страдаешь? Зачем этот мир По кускам разрушаешь? Нелепая правда, Правдивая ложь. И думает каждый - На Бога похож. Не чувствую рук Сознание медлит, Душа хочет ввысь, А тело все держит. Боже, дай силы прозреть, Хочу умереть, умереть, умереть...
- Юль!! Ну что ты решила? Как насчет днюхи?
- Ну тебя я стопроцентно приглашаю!
Тут за Маринкиной спиной послышались странные шорохи и смешки. И раз!!!!! Прямо ей на бошку опустилась мусорная корзина, с бумажками, жвачками, в которую кто-то уже заранее харкнул. Класс упал. Блядь, вот это была картина!!!!!!!! Длинные ноги и тощее тело тронутой зачморки, а вместо репы - мусорка! Первой Маринкиной реакцией было заржать вместе с классом. Она загоготала и как озабоченная кобыла ринулась за главным хулиганом класса - Толяном. Толян сидел прямо позади нее, и поэтому чмаровозка решила, что это именно он ее приукрасил. Маринка загнала его в угол, и весело начала дубасить бедного Толика. -Пиздец, блять!!!!!!! Не я это! -Да не ври!!!! Это ты, выродок!!! Выродком она прозвала его за редкую способность регулярно оставаться на второй год и феноменальное тугодумие. Толян отбавался и звал на помощь. Наконец, наржавшись, ученики оттащили Маринку от говнюка.
По законам логики, корову должны были переполнять обида, злость и самосожаление.
Но ей было радостно и все еще хотелось ржать.
Тут подскочила подруга.
- Мариш, ты должна пожаловаться Зинаиде Петровне. Этот сволочь тебя обидел. Пошли к ней в кабинет, она его накажет.
Девчонка, словно овца на привязи, поперла за идейной подругой.
- Зинаида Петровна, а вот какой-то пацан, я не видела, кто, на Маринку мусорное ведро надел.
Зин Петровна всплеснула руками и запричитала:
- Ой-ой-ой, ты моя бедненькая! Эти мальчишки тебя обижают. Мы ему покажем, что же он так издевается-то! В голове у Мариши закопошились мысли. "Блин! А ведь правда, они надо мной издеваются, унижают сволочи. Что же я им плохого сделала? За что они меня так не любят? И ведь постоянно же. Ка-а-злы!" Она совсем разнюнилась и по щекам ее потекла скупая слеза. Она уже забыла, что несколько минут назад ржала как ненормальная.
НА следующий день был урок музыки. Это был единственный предмет, на котором ученики рассаживались как хотели. Впереди Мариши и ее подружки Насти уселся долговязый Ваня Грофман - еврей по происхождению. Ему было скучно, он повернулся и начал дразнить Маришу. -Гы!!!!!!! Тощая дура!!!!! Бя-я-я-я!!! Вот видишь, теперь и у меня уши торчат, - он уморно скорчил рожу. Маришке стало весело. Но она вспомнила, что над ней издеваются и глубоко обиделась. Еврей в тоже время выделывался по полной программе. Буря противоречивых мыслей вертелась в башке долбанутой дуры. "ААААА!!!! Он надо мной издевается! Не издевается, а прикалывается. Ну как ни называй- все одно и тоже! Раз ржет и меня изображает, значит дразнит!!!!! Но ведь тебе на самом деле не обидно. Тебе ведь наплевать на его выкрутасы. Нет!!!!! Мне мама сказала, да и в книжке написано, что так они надо мной издеваются. А это плохо. Это значит надо ответить что-нибудь или вообще уйти!" -Насть, давай пересядем! Пошли! Мариха вскочила. Но подружка не захотела никуда уходить. Мало того, этот длинный придурок ей нравился! Она, затаив дыхание, не отрываясь смотрела на его себялюбивую рожу и глядела в слюнявый рот. Корова поняла, что от еврея Нстьку силком не оттащить. Она снова грохнулась на стул и продолжала слушать мальчишку. "Да встань ты и уйди отсюда. Наплюй на подругу. Да и что же это за подруга такая, позволяет что бы над тобой издевались! Ой! Блин, он, наверно, добивается, что бы я заплакала! Стоп, какой плакать! Останься тут и не обращай на него внимание! Да, надо сделать вид, что вообще на него не реагирую" С этой мыслью, девка успокоилась. Тут, на ее счастье, в класс вошла училка и начался урок. Музыку у них вела еще вполне молодая, но уже завнушенная мегера из местного педучилища. На каждом уроке она пыталась внушить тупоголовым школьникам насколько прекрасны произведения классиков. Бережно доставала из потрепанных и разрисованных обложек старые пластинки, заводила древний разъебанный патефон и призывала в полном молчании слушать увертюры. Секунд через 15 дребезжащей музыки ученики начинали придумывать что-то свое: кто-то завывал, как раненый ишак, кто-то хрюкал, мяукал, кто-то громко пердел. Училка бесилась и выключала патефон, однако гомон тут же прекращался. -Как, как вы можете не слушать эти прекрасные звуки!? Вы неучи! Вы должны духовно развиваться! Кто из вас вырастет! Вот я всегда мечтала учить людей! Вот! - выкрикивала училка, разгуливая в стоптанных сапогах красного цвета, скорее всего десятилетней давности. Она внушала 12-летним подросткам любовь к классической музыке, тогда как этих бестолочей волновали лишь песенки типа "Я тебя люблю, поэтому ебу!", а более продвинутых особей - тяжелый рок, да рэп: "Он пришел туда, где росла пизда!" Им было по-хуй на классику, духовность и жизненные планы! Дети росли сегодняшним днем, особо не задумываясь, что будет завтра.
Однажды на уроке обществознания, училка как всегда что бубнила себе под нос, а в классе стоял ровный гул. Маринка болтала о чем-то с подругой, особо не задумываясь, что та ей втирает. Девку больше волновали пацаны, рассевшиеся на трех задних партах. Ей все время казалось что они что-то замышляют против нее. Вчера, как только Маринка вышла из школы они обпуляли ее со всех сторон, повали в снег и этот придурок Грофман попинал ее ногами. Она уже все время волновалась и не могла сидеть спокойно. Порой, задумываясь о своей нелегкой судьбе, она начинала реветь белугой. Да и тем более, когда над ней издевались, она не могла сдержать слез. За эту слабость и пассивность над ней еще больше ржали и прикалывались. Урок тек своим ходом. Пацаны басом обсуждали новую игрушку, девки красились и листали каталоги с косметикой, пара зачморенных отличников сидели за первой партой и лупоглазили на училку. Маринка не успокаивалась. "Вот-вот сейчас что-нибудь случится. Ну сейчас что-то будет, точно" Наконец, она своего добилась. Пацаны притихли. -Хей, Марин, а Марин, повернись! -Ну, че те?- повернулась дура. -А ты знаешь, что ты идиотка, пизда и вообще длинная жирафа? -Знаю. - вдруг на удивление себе и пацанам ответила девка и отвернулась. Пацаны на секунду опешили. -Да пошла ты в жопу, дебилка!- очнулся Толян и двинул ей промеж лопаток. Маринка не ожидала такого удара и подскочила. Воспользовавшись этим, Толян принялся выдергивать стул из-под ее жопы. Но Маринка приложила все жопные силы и не съебнулась со стула. -Это что здесь происходит?! Немедленно прекратите! Сейчас к завучу отведу!!!!- вмешалось обществознание.
- А это мы так, играем!!! - загоготали пацаны, но все же отпустили стул. Девка вспомнила, что у нее болит спина. Слезы самосожаления появились на ее тупой завнушенной морде. И снова потекли мысли: "Как же так! Почему так всегда все не справедливо! За что они меня так не любят? Я что, кому-то навредила? А никто тебя не любит, и всем по-хуй на твои проблемы. Эти психи хотят самоутвердится за чей-то счет. А так как ты здесь самая слабая, все шишки на тебя валятся. Как это - никто не любит. Меня мама любит. Вот приду домой, пожалуюсь, она что-нибудь мне посоветует". На этой счастливой материнской ноте Мариша закончила самобичевание.
Вечером, когда мама пришла домой, Девчонка бросилась к ней: -Мам, меня мальчишки в школе обижают, скажи что делать? Я не знаю, я уже на уроке спокойно сидеть не могу. -Беднюлечка ты моя, - проронила слезу мать, - никто тебя, кроме мамочки не пожалеет, ладно моя, поплачь, , поплачь, легче станет. Маришка только хотела заплакать, но слез вдруг не оказалось. Она уже выплакала сегодняшний запас. -Самое лучшее, что ты можешь сделать - это просто не обращать на них внимания. Пускай издеваются, это всего лишь подростковый возраст, у них это пройдет потом.
- Мам, ну когда потом? Они же сейчас меня унижают.
- Ты потерпи, потерпи. Все уходит, все у тебя в жизни будет хорошо. Ближе к 12 ночи, когда Маришка уже ложилась в постель, в квартиру ввалился пьяный отец. Он уже беспробудно бухал пять дней, и похоже, останавливаться не собирался. В его жизни случались периоды просветления. Они длились обычно от 1 недели до 2-х месяцев, а потом он снова возвращался к любимому пойлу. Батя растянулся на полу и, запинаясь, громко заорал: -А вот и п-папочка пришел!!!!!! Опять п-пьяный!!!! А где ето вы видели, чтоб я трезвый был?! Пр-раздник, што-ли? С-скарее небо упадет на землю! Последнюю его фразу Маринка запомнила еще в пятилетнем возрасте. Мать бросилась поднимать вонючего ублюдка. Он никак не мог встать и все время падал на маленькую сгорбатившуюся мать. -Ну что ты, блядь! На хуй, блядь!!!! Н-ноги не слушаются!!!! Черт, пиздец!!!!! -Да, тихо ты! Не ори на весь подъезд! Итак уже все соседи смеются!!!!! Еле-еле мать отодвинула его от входной двери, прикрыла ее и принялась снимать ботинки. -Опять ты пьяный! Да как тебе не стыдно! Ты же обещал и жене, и детям!!!! Да ладно я, ты бы детей пожалел!!! Сволочь! Козел, гад ползучий!!!!!! -Да пошла ты на хуй, дрянь!!! Я т-тут т-типа от-отчт-чва, тьфу! Об-бяснять должен! Да иди ты в пизду!! -А ну тихо, не матерись! А-А-А-А!!! - вдруг взревел отец и схватился за конечность. Матерясь и спотыкаясь о коврик, он пополз туалету. Благо тот находился метрах в трех от двери. Однако, в этот день не суждено ему было в пописать унитаз. К запаху спирта и бомжатины примешался запах испражнений. Обоссанное и облеванное уебище развалилось в коридоре. -Все, на хуй! Не пойду никуда, спать хочу! -А ну вставай, чего это надумал! -Отъебись сука! Вместо того, что бы спокойно отъебнуться мать, продолжала отстаивать права законной жены и человека как такового. Маринка подумала, что основная часть спектакля уже закончена и пошла в спальню. Из коридора доносились крики любящих супругов. "Вот зачем, какой смысл, терпеть этого урода у себя в доме? Почему моя мать не может выгнать его подальше? - думала Маринка, лежа в кровати,
- Ну да, я понимаю, квартира и все прочее. Но ведь квартиру можно разменять? У нас в семье только одна мать зарабатывает нормально и кормит нас всех, да еще и этого ублюдка в придачу. Оттого, что он уйдет от нас никому плохо не будет, все от этого только выиграют. Она вышла-то замуж за него в тридцать лет, когда всех нормальных мужиков уже разобрали. Остались только одни алименьщики, да пропитухи. Так она вообще постаралась! Взяла себе и того и другого в одном лице! Бляха-муха!! Да она просто боится одной остаться, вот и держится за него, как за спасительную соломинку!" Много позже мать однажды сказала Маринке: -Вот ты все спрашиваешь, почему мол, с мужем не развожусь? А вот ты представь: вот ты сейчас на работу устроилась, потом и Лена от меня уйдет. Я так останусь в большой пустой квартире, и рядом со мной никого не будет. А так хоть Леня, с ним хоть поговорить можно. Всю жизнь в душе этой женщины сидел страх остаться одной. Весь жизненный путь прошла она, лелея, оберегая и снабжая страх новыми формулировками. Вначале она была одна, потому что училась на отлично в школе, затем в институте.