ПАНКИ ХОЙ!
После концерта мы завалили в шикарные апартаменты одного сынка богатого партийца. Это был поклонник "Инструкции" по кличке Фуфлогон. Все музыканты пошли посмотреть, как живут те, против которых они так яростно выступали.
- Ну что, Фуфлуша, неплохо ты устроился, - глумливо восклицали они по очереди, разглядывая неестественно огромные комнаты с дорогой обстановкой.
- Да это все пращуры мои, - нервно отвечали тот, стряхивая пепел от сигареты прямо на стол. - А вообще-то меня все это заебало: кроме их барахла у них за душой ничего нет! Как будто не люди, а роботы какие-то.
Неожиданно в дверь затрезвонили.
- А это еще кого притащило? - недовольно протянул Фуфлогон.
Посмотрев в домофон, он увидел двух телок из рок-клуба. Весело потирая руки, он подскочил к двери и впустил их.
- Панки, хой! - поднял он в знак приветствия средний палец. - Привет жабам!
Те весело заржали и, не снимая обуви, зашли в квартиру. У одной на голове был выбрит гребень. Обссученные волосы, стоящие торчком, создавали резкий контраст с только что отросшими своими черными. На плече у нее сидела белая крыса. Другая была с неряшливыми засаленными волосами до плеч. На джинсовой куртке на спине у нее красовался большой лохматый паук, а из-под нее торчала вытянутая длинная кофта болотного цвета. Вид обеих был одинаково шокирующ и мерзок.
- А привет, герлы! - развязно закричали панки, лапая их за задницы и мацая за грудь.
- Ну что! Фак-сейшн будем устраивать?
- Какой вопрос! - развязно отвечали те. - Конечно, елы-палы! А бухло есть?
- Хоть запейся, хоть залейся! - отвечал изрядно выпивший панк по кличке Упарь.
Герлы прошли вместе с ним на кухню, где восседала вся честная компания, уже изрядно подогретая. Кухня представляла собой огромный зал, в середине которого стоял стол с резными ножками. Вокруг него можно было кататься на велосипеде. Финский гарнитур не мог заполнить собой все пространство кухни. Над столом низко свисал огромный абажур.
- А вот и они! - радостно повскакивали со своих мест пьяные ублюдки.
- Привет, герлы! - заорал панк по кликухе Самогон. - Ну что, работать на благо рок-клуба пришли! Валяйте!
Фуфлогон схватил одну за подметки и потащил к столу. Датая компания радостно глазела на все это светопреставление. Он водрузил, не долго думая, герлу на стол, налил стакан водки и дал ей выпить. Та залпом опустошила его, закусила огурцом и начала выплясывать вульгарный танец, делая непристойные движения и постоянно лазия себе руками в штаны. Публика ликовала и улюлюкала. Грязные лапы со всех сторон начали тянуться к ней. Той это очень нравилось. Хмель долбанул ей в голову, и она начала на ходу стягивать с себя одежду. Сняв куртку, она стала весело размахивать ею в воздухе и зафинтилила ее на плафон. Затем последовала тельняшка. Под ней ничего не оказалось и дурища стала трясти бессмысленными обвисшими титьками.
- Давай-давай! - орали панки. - Мочи!
Жабища стала стягивать с себя обрешканные, полуразлезшиеся джинсы. Под ними оказались позорные белые трусы с дырками. Публика стала жадно облизываться. Почти уже раздевшись до кона, идиотка спьяну наступила в вазу с салатом, поскользнулась и со всего маха шмякнулась на стол, сбивая на ходу все блюда, стаканы и ложки. Панковье взвыло от восторга.
- С мягкой посадкой! - воскликнул Фунлогон и начал стягивать с нее трусы. Она не сопротивлялась и весело хохотала.
Тот расстегнул ширинку, вытащил свой короткий, толстый хер, который уже стол торчком и засандалил ей его по самые кукры. Панки улюлюкали, глумились, орали:
- Долой стыд! Да здравствует Октябрьская революция! Лукич, мы с тобой!
Забрасывали ебущихся кожурой от апельсинов и бананов, бычками, картофельными очистками и прочим мусором. Тем, казалось, это было до фени. Под конец разбесившиеся панки соорудили из длинных макарон "прическу" Фуфлогону. В этот момент тот глупо взвизгнул, замер на мгновение и тут же обмяк, навалившись своей тушей на пьяную жабу. Та лежала на спине с открытым ртом и плохо соображала, что же с ней происходит. Наебавшись, Фуфлогон слез с жабы и застегнул ширинку.
- Прошу к столу! - сделал он развязное движение, приглашая остальных панков.
Не долго думая, к ней подвалил маленький и коренастый панк по имени Клоп. Тот тоже расстегнул ширинку и достал из штанов защитного цвета свой тонкий стручок и воткнул в разъебанную клоаку жабы. Но после толстого хуя Фуфлогона, его пипетка болталась там, как язык в колокольчике, и тот никак не мог кончить.
- А, чертова кукла! - заорал Клоп и вскочив на стол, на котором развалилась голая жаба с раскрылещенной пиздой, сел ей прямо на лицо своей грязной жопой и засандалил ей хуй прямо в рот.
- Соси! КГБ-шная сука! - орал Клоп, на пьяную дуру.
- Я не сука! - пыталась возразить ему она.
- Тогда тем боле соси! - еще яростнее заорал Клоп.
Жаба покорно повиновалась и начала рассасывать вялый хуй, постоянно причмокивая и сопя. Пантомима длилась не долго. Панки злорадно хохотали и бросали пламенные реплики типа: "За Родину! За Сталина!" или "Коммунисты не сдаются!" Веселье закончилось тем, что когда Клоп замер, начал стонать и конвульсивно трястись,
панковьё резко раздвинуло крышки в разные стороны и говноеды полетели на пол под дружный смех. Выкрики "панки, хой!" оглушили всех вокруг и даже самих кричащих.
Клоп и жаба не обиделись на эту выходку, а освободившееся место занял следующий долговязый ублюдок по кликухе Корчагин. Рок-сейшн был в полном разгаре. Двигаясь
часто, как отбойный молоток, он "отвалился" очень быстро. Жаба довольно похрюкивала от удовольствия.
- У тебя еще не задымилась? - спросил ее Клоп.
Та и в ус не дула. Так все это продолжалось до тех пор, пока все ублюдки не переебли честную безотказную жабу.
- А вот тебе и презент, - радостно заорал Фуфлогон и громки пернул своей сракой прямо в лицо своей "подруге".
Все гадко заржали. Я с ужасом смотрела за всем происходящим, забившись в угол кухни. Во мне срабатывали мамкины установки.
- Да все это нормально! - хлопнул меня по заднице малолетний панкер. - Ты только врубись, что ебля может быть самой разной. И вот такой, как у нас, понимаешь ли, это все хорошо! - панкер игриво улыбался мне.
- Тебе что, ромашку разве не делали на трассе? - радостно спросил он.
- Чего?! - недоуменно спросила я.
- Ну, по кругу не пускали? Хором не ебли?
- Нет, что ты, что ты! - в ужасе замахала я руками.
- Ну, ты многое потеряла! Лишать себя такого!
Тут он схватил меня за руку и сказал:
- А хочешь, прямо сейчас попробуешь?
- Не-е-ет! - завизжала я, вырываясь от него.
- Ну и урла! - воскликнул он. - Объяснял-объяснял тебе, а ты так ничего и не поняла! Ну и хуй с тобой.
С этими словами он направился к другой панкушке, которая своими вызывающим видом притягивала к себе нездоровое внимание.
- Братва! Айда звонить в гору! - крикнул один из панков.
Все дружно встали со своих мест и пошли в комнату с телефоном. Кухня, оставленная панками, напоминала поле боя, усеянное костями. Все дружно двинули в соседнюю комнату, где находился огромный станинный шкаф, неестественных размеров кровать, на которой могло бы улечься сразу десять человек, миниатюрная этажерка и стеаринное зеркало с позолотой. Телефон висел на стене. Панки засели в этой комнате, сняли телефон со стены, быстрехонько набрали номер Егора и развалились на диване. Летов взял трубку почти сразу.
- Хелло! Это Егор? - злорадно спросил Клоп, размахивая в воздухе концом не застегнутого ремня.
- Да это я! - послышался в трубке баритонистый голос.
- Панки, хой! - заорал Клоп в трубку.
- Хой! Хо! - скороговоркой ответил Егор.
- А знаешь, чем мы тут занимаемся? - с ехидцей сказал Кровосос.
- Ну, наверное, дрочите!
- Правильно! Но не только это.
- А что еще?
- Мы тут все хором ебем твою Рыбу.
Ответа не последовало.
- Она передает тебе привет! - сказал Клоп и сунул трубку в нос Фуфлогону. Тот начал прикалываться и возбужденно задышал, имитируя еблю. Вместо ответа в трубке раздались гудки: Егор на поверку оказался чадосом. Он реагировал как инфантильный ребенок пяти лет отроду. Не мог относиться ко всем вещам спокойно и ровно, вкладывал во все несуществующий смысл. Более того: когда я встретилась с ним через полгода, он не стал со мной даже разговаривать: настолько он был обижен. Как оказывается, сильно подействовал на него это образ. А ведь реально ничего не произошло, но он реагировал тупо, как запрограммированный зомби. За имиджем крутого прародителя сибирского панк-рока скрывалась детская инфантильная сущность.